Подростковые обиды как инструмент сепарации

Все мы знаем про кризис трёх лет, да? Его ещё называют «кризис нет», или «ужасное трёхлетие». Это первый кризис сепарации. Чуть подросший ребёнок на каком-то этапе существования (по возрасту обычно от 1,8 до 3 лет) начинает выделять себя в отдельный организм и решительно проверяет родительские (и свои) границы на прочность. Делает это ребёнок при помощи негативизма, своеволия, детских мини-бунтов («Не буду есть кашу!!! НЕТЬ!!!») и активного использования слова «нет» применительно чуть ли не ко всем родительским инициативам.

Вообще любой кризис – это резкий скачкообразный переход системы на новый уровень. Сперва изменения по чуть-чуть накапливались, а потом набралась критическая масса, и разом «верхи не могут, низы не хотят» — система перескакивает одним прыжком на новую ступень. Ключевые слова РЕЗКИЙ и СКАЧКООБРАЗНЫЙ. То есть, вот это самое: «всё было как всегда, а потом его как подменили!»

А вот про то, что подростковый кризис повторяет кризис трехлетия, но уже на другом уровне – обычно не задумываются. А ведь на самом деле: в тинейджерские года (где-то до 20, хотя возможны варианты) подросший ребёнок тоже решает задачу сепарации. То есть, отделения себя от родительской семьи. Так что все эти подростковые обиды, слёзы, злопамятность, все эти претензии о некупленных велосипедах – они отчётливую инструментальную функцию выполняют. Они помогают отделить ребёнка от той семьи, благодаря которой он появился на свет, размежеваться с близкими, которые его вырастили.

Впрочем, когда природа создавала подростковый кризис, она не предусматривала ни нынешнюю 11-классную систему образования, ни ЕГЭ, ни пять лет в институте… Предполагалось, что новый, молодой член сообщества сможет отвечать за себя сам с момента, как физически созреет, а в обычной жизни это малореально: да кто его на работу возьмет, да ему даже сигареты ещё не продают, а туда же – жить отдельно. Люди – социальные животные, и далеко не всё в нашей жизни определяет природа.

Так что в утешение родителям тинейджеров можно сказать только одно: терпите, это так проявляет себя биологический механизм. Если именно так воспринимать претензии обо всех детских обидках и искренне поддержать и пожалеть ваше подрастающее, но такое ещё незрелое дитя («Мне жаль, что я сделала тебе плохо. Поверь, я не хотела, я признаю свою ошибку и ужасно за неё извиняюсь»), то на следующем этапе развития всем будет проще наладить отношения между отделившимися, но такими родными людьми.

Этот этап обязательно настанет, и родители с выросшими детьми будут общаться на другом уровне – близких, любящих, но самостоятельных и отвечающих за себя людей. И хорошо бы при этом не мешались обиды, привнесённые с предыдущего этапа кризиса.

Но ведь никому не придёт в голову десятилетиями обижаться на бывшего трёхлетку за то, что он когда-то не хотел есть манную кашу и надевать пижамку на ночь? Так и тут: подростковые обиды – всего лишь инструмент сепарации. И относиться к ним нужно так же.

Что бывает, когда родители принимают сепарацию детей близко к сердцу и лелеют обиды на всё высказанное им в юношеском запале – все мы отлично знаем. У каждого в окружении есть мамочка/папочка, которые костерят выросших «неблагодарных детей»: мы им всё, а они потом в 20 лет припоминают, как их с пацанами на речку в 10 лет не отпустили!!! И ведь помнил эти годы, гадёныш злопамятный! Кого я вырастила, неблагодарную тварь.

Говорю же, не в сути претензии дело: юнец/юница злится и обижается потому, что ему иначе незачем уходить «на волю, в пампасы». Зачем уходить оттуда, где хорошо?

Чтобы повзрослеть, всем нам приходится пройти через сепарацию. И, как понятно теперь, не в некупленном велосипеде вовсе было дело.

 Автор: Елизавета Павлова

Контакты :

☏ /вайбер/ телеграм (067) 594 94 46

☏ (095) 913 69 41